Бездушные  - Нил Шустерман

– А гитары? – спрашивает Лев. – Ты решила сменить специальность?

Уна по профессии – гитарный мастер.

– В моей жизни достаточно места и для того, и для другого, – говорит она и велит ему вычистить ствол изнутри медной щёткой со специальным раствором. Девушка ни словом не упоминает о случившейся трагедии, но память о ней маячит между ними, тяжёлая и тёмная, как воронёная сталь винтовки.

– Мне очень жаль, что с Уилом так получилось, – наконец бормочет Лев.

Уна отвечает, помолчав:

– Они вернули его гитару. Не знаю, кто это – «они». Ни обратного адреса, ни объяснения, ничего. Я сожгла её на погребальном костре, потому что больше нечего было сжечь.

Лев не смеет произнести ни звука. Картина обращающейся в пепел гитары Уила так же страшна, как и мысль о его разборке.

– Это не твоя вина, – говорит Уна. – Но если бы не ты, Уил никогда бы не пошёл в тот поход и тогда его не забрали бы пираты. Нет, ты не виноват в случившемся, маленький братец, но как бы я хотела, чтобы ты вообще никогда не появлялся в нашей резервации!

Лев роняет ствол.

– Я очень сожалею. Я лучше уйду, хорошо?

Но Уна хватает его за руку.

– Дай мне закончить. – Она отпускает его. В глазах девушки блестят слёзы. – Да, я бы хотела, чтобы ты никогда сюда не приходил, но… После твоего ухода я не переставала желать, чтобы ты вернулся. Потому что твоё место здесь, Лев, и неважно, что там говорит Совет!

– Мне нигде нет места.

– Во всяком случае, там, в мире снаружи, действительно нет. И доказательство тому – что ты чуть не взорвал себя.

Леву не хочется разговаривать об этом. Не с Уной. Взамен он решает поделиться с ней кое-чем другим.

– Я никому не говорил об этом, но перед тем как пойти на поправку, я видел сон. Я прыгал по ветвям высоко в кронах деревьев.

Уна раздумывает:

– Какие это были деревья? Сосны или дубы?

– Ни то, ни другое. Это больше напоминало джунгли. Меня вело какое-то животное, пушистое такое.

Уна улыбается, поняв к чему клонит Лев.

– Похоже, что ты нашёл таки своего духа-хранителя. Кто это был – обезьянка?

– Нет. У него был хвост, как у обезьяны, но глаза слишком большие. Кто бы это мог быть?

Уна качает головой.

– Извини, я не очень подкована по части животных из джунглей.

И тут позади Льва раздаётся голос:

– Мне кажется, я знаю.

В дверях комнаты стоит Кили.

– Большие глаза, маленький рот, симпатичный такой зверёк?

– Ну да, вроде…

– Это кинкажу21.

– В жизни не слыхал про такого.

Уна тонко улыбается:

– Зато оно, похоже, слыхало про тебя.

– Я делал в классе доклад про кинкажу, – поясняет Кили. – Они очень симпотные зверюшки, но если тебе вздумается с ними пошутить – порвут в клочья.

Улыбка не покидает лица Уны.

– Маленький, хорошенький, но если что не так… Хм.

Кого это мне напоминает?

Кили хохочет, а Лев строит недовольную мину.

– Я не хорошенький! – ворчит он.

– Дело вкуса, маленький братец. А теперь скажи-ка вот что: твой дух-поводырь дал тебе какое-то задание?

Лев медлит, а потом решает выложить всё начистоту, пусть над ним смеются.

– Думаю, он хотел, чтобы я сорвал с неба луну.

– Ничего себе! – смеётся Уна. – Удачи!

И она щёлкает затвором вычищенной винтовки.

В вашингтонский дом Кама и Роберты так просто не попадёшь – требуется приглашение. На их обедах и приёмах полно мировых знаменитостей, политических деятелей и поп-идолов; и каждому хочется, фигурально выражаясь, урвать себе частичку Камю Компри. Иногда их внимание столь агрессивно, что Кам пугается, не хотят ли они и в самом деле отщипнуть себе кусок на память. Они обедают с кронпринцем какого-то миниатюрного княжества, о существовании которого Кам и не подозревал до того момента, когда на их пороге объявилась свита. Он проводит послеобеденный джем-сейшн ни с кем иным, как с самим Бриком Макданилом – суперзнаменитостью, имя которого прежде всего всплывает в голове при слове «рок-звезда». Кам в таком восторге от этого артиста, что становится его ярым приверженцем – но когда они играют вместе, они звёзды одной величины.

Такая бурная жизнь – как наркотик: быстро привыкаешь и забываешь обо всём остальном. Каму приходится напоминать себе, что он стремится не к этому. Весь этот гламур лишь отвлекает его от истинной цели.

«Но как свергнуть власть людей, обеспечивающих тебе такую экстраординарную жизнь!» – по временам спрашивает он себя в моменты слабости, как, например, тогда, когда Брик Макданиэл – подумать только, сам Брик Макданиэл! – просит у него автограф. Кам понимает – он пытается оседлать торнадо; но со стихиями не шутят – может и засосать.

•••••••••••••••

РЕКЛАМА

•••••••••••••••

– Мне нужно съездить на Молокаи, – говорит Роберта как-то вечером, спустившись в подвал их дома, где для Кама оборудовали тренажёрный зал. Его прежний физиотерапевт, занимавшийся с ним в первое время после его сборки, говорил, что группы мышц его подопечного в разладе друг с другом. Видел бы он его сейчас!

– Вернусь через пару дней – как раз к деловому завтраку с генералом Бодекером и сенатором Коббом.

Кам выслушивает её заявление, не прекращая выжимать штангу на силовой скамье.